Клинико-динамические особенности алкоголизма и наркомании у подростков. Наблюдение 2

Наблюдение 2

Игорь Ю., 1990 г.р., обследован в отделении амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы 08.09.2006 г. во время проведения комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы.

На момент обследования подростку исполнилось 15 лет, он был подозреваемым в совершении кражи.

Диагноз: синдром зависимости вследствие употребления каннабиноидов, средняя стадия (F12.212 по МКБ-10).

Анамнестические сведения

Единственный ребенок в семье. Отца не помнит. Со слов родственников знает, что был грубым, конфликтным человеком, злоупотреблял алкоголем. Мать «иногда выпивала» после рождения И. Никто из ее родственников за помощью к врачам психиатрам и наркологам не обращался.

Беременность у матери протекала неблагополучно: в первой половине был токсикоз, во второй — угроза прерывания. Родился в срок, роды протекали без осложнений. Когда И. было 2 мес, его госпитализировали в детскую больницу с диагнозом «пневмония». Вскоре после рождения И. родители развелись. Отец уехал в другой город, больше никогда с сыном не общался.

Мать часто меняла сожителей, которые участия в воспитании ребенка не принимали. Отношения с ними у И. не складывались. Он часто конфликтовал с матерью, требовал внимания к себе. «Чтобы не раздражать сына», мать уходила из дома к сожителям. И. жил в трехкомнатной квартире с бабушкой, тетей, двоюродными сестрами.

Основная роль в его воспитании принадлежала бабушке. Мальчик с раннего возраста не терпел ограничений, бурно реагировал на отказы в удовлетворении его требований. С 3 лет посещал детский сад, где проявлял себя активным, подвижным, упрямым ребенком. Получал много замечаний от воспитателей, не всегда исправлял поведение, продолжая вести себя по-прежнему. Конфликтовал с детьми, дрался с теми, кто брал его игрушки. Неохотно учился писать, читать, считать.

Отказывался, убегал, когда воспитательница в детском саду или бабушка дома просили заниматься. В дошкольном возрасте часто болел простудными заболеваниями. В школу пошел в 1997 г. (в возрасте 6 лет). С первых дней обучения у И. проявилась неспособность подчиняться требованиям школьной дисциплины. На уроках легко отвлекался, разговаривал с детьми, ходил по классу. Домашние задания не выполнял.

Успеваемость была невысокой. В 1-м классе преобладали тройки. После школы, пообедав, гулял до позднего вечера. Ходил по улицам, общался со старшими по возрасту ребятами, подражал им в поведении. Со 2-го класса (8 лет) в компании научился курить сигареты. Не стал скрывать это от бабушки, носил с собой сигареты и спички.

На ее требования прекратить курить не реагировал. Конфликтовал с бабушкой из-за игнорирования домашних заданий, просмотра телепередач до позднего вечера. Утром вставал неохотно, отказывался идти на первый урок. Постоянно ссорился с одноклассниками, спорил с учителями.

Учился неохотно, получал много двоек, «неудовлетворительно» оценивалось и его поведение. В 2001 г. был оставлен для повторного обучения в 4-м классе из-за неуспеваемости. Из школьной характеристики того времени известно, что «мать должного внимания воспитанию сына не оказывает, на уроках он рассеянный, невнимательный.

Жестоко обращается с детьми, может беспричинно избить их». И. агрессивно реагировал на замечания, дрался с одноклассниками и родственниками. Устойчивых увлечений у него не было, в кружках и секциях не занимался, интереса к этому занятию не проявлял.

Охотно подражал друзьям из компаний. Общался как со сверстниками, так и со старшими по возрасту ребятами, уже имевшими опыт употребления наркотиков. В сентябре 2002 г. по их предложению после рассказа о гашишном опьянении (в возрасте 12 лет) впервые покурил коноплю. «Отказаться не мог и не хотел», так как «возникло желание попробовать».

Сделал три затяжки от общей, пущенной по кругу сигареты со смесью высушенных листьев конопли и табака. Первая проба конопли сопровождалась першением в горле, кашлем, тревогой. У других подростков, с которыми курил одну сигарету, таких проявлений не заметил, «они были веселыми».

От ребят, имеющих опыт потребления конопли, узнал, «что так бывает сначала у всех», поэтому ее «надо распробовать и понять». Последующие приемы конопли хотя и сопровождались першением в горле, кашлем, тревогой, однако они были выражены менее интенсивно. Спустя 7 мес после первого курения наркотика они исчезли полностью.

В тот период прием конопли был эпизодическим — 1 раз в 2—3 нед, иногда реже — 1 раз в месяц. Опьянение оценивалось И. как очень приятное состояние: «на душе спокойнее и веселее», «никто не раздражает, не бесит». Нравилось и то, что в опьянении чувствовал себя «вместе со всеми», ведь в семье и в школе он «был одиноким». Принимал наркотик, когда был у друзей из компании: «если у кого было, то курил, а не было — и не надо».

Для себя коноплю не искал. «Изучал» связь состояния опьянения с количеством затяжек сигаретой со смесью конопли и табака. Из любопытства увеличивал их, хотел «посмотреть, что будет дальше». В этих случаях «видел все по-иному, глаза были как кривое зеркало»: руки воспринимал очень длинными, лица друзей то плоскими, то большими и объемными, дома вокруг и окна вытянутыми».

В последующем И. стал «экспериментировать» с составом сигарет, наблюдая за тем, как их изготовляют старшие, научился смешивать табак и коноплю, постепенно увеличивал количество наркотика в сигарете, понял, «чем его больше, а табака меньше, тем лучше». В состоянии опьянения домой не торопился, возвращался «после того, как отсмеялся».

Порой родственники удивлялись тому, что он съедал много пищи. Объяснял это тем, что «много гулял, поэтому и ест много». В июне 2003 г. в компании друзей попробовал 250 мл пива. Опьянение не понравилось тем, что «не было активности, только развезло».

В последующем 3—4 раза пил пиво по 300—400 мл, ожидая каких-либо изменений в состоянии опьянения. Был замечен с запахом алкоголя дома, после чего бабушка пригрозила отправить на лечение в психиатрическую больницу. Чтобы избежать этого, пиво больше не употреблял. В июле 2003 г. совершил правонарушение — по телефону-автомату сообщил в милицию о бомбе, якобы заложенной в подъезде жилого дома.

Рассказал об этом друзьям, которые «раскололись». Был поставлен на профилактический учет в инспекции по делам несовершеннолетних. Связь своего поступка с приемом конопли И. категорически отрицал, объяснял его желанием «посмешить друзей». Примерно в этот период стал употреблять коноплю с частотой 1—2 раза в неделю, выкуривал не менее половины сигареты с наркотиком.

В компании участвовал в сборе денег для его покупки, крал небольшие суммы из дома, что оставалось незамеченным. В августе 2003 г. в доме у друга похитил золотые изделия, принадлежащие его матери. С целью предупреждения повторных противоправных действий И. был помещен в Центр временного содержания несовершеннолетних правонарушителей (ЦВСНП) УВД по Белгородской области. Находился там 20 сут.

Мать тогда привлекалась к административной ответственности за ненадлежащее воспитание сына, однако эти меры ничего не изменили. Воспитанием И. по-прежнему занималась бабушка, так как мать жила в новой семье. Во время пребывания в ЦВСНП желания курить коноплю не возникало, хотя иногда вспоминал о компаниях и местах, где курил ее, «мысленно ходил туда».

После возвращения домой из ЦВСНП возобновил курение конопли, которое с октября 2003 г. участилось до 2-3 раз в неделю. Сам проявлял инициативу для общения с ребятами, употреблявшими коноплю, звонил им, просил о встрече, когда в разговоре узнавал, что наркотик у них есть.

Замечал, что для достижения «состояния веселья» требуется выкурить целую сигарету с наркотиком («косяк»). Увеличение количества потребляемой конопли и учащение ее приема требовали денег, из-за чего продолжал совершать их кражу из дома. В июле 2005 г. в возрасте 15 лет вместе с другом совершил кражу монитора из магазина компьютеров, был впервые привлечен к уголовной ответственности.

В этот период времени систематически курил коноплю, приобретал ее для себя и употреблял уже в одиночку. Курил иногда ежедневно, иногда через день, до 3—4 сигарет с наркотиком в течение суток. По утрам наблюдались повышенная раздражительность, неудовольствие поведением родственников. В ответ на их замечания очень бурно реагировал, кричал.

Несколько раз в знак протеста из-за отказов дать денег наносил стеклом неглубокие царапины на коже левого предплечья. В августе 2005 г. был впервые доставлен сотрудниками милиции на медицинское освидетельствование в наркологический диспансер, в ходе которого тест па каннабиноиды оказался положительным. С 1 сентября 2005 г. приступил к обучению в 8-м классе средней общеобразовательной школы.

После летних каникул И. к учебе адаптировался с трудом, в школу приходил ко 2-3-му уроку. Вступал в дискуссии с учителями, мешая вести занятия, на переменах конфликтовал с учащимися. Успевал на тройки, часто получал двойки по гуманитарным предметам. Из школьной характеристики за 8-й класс известно, что И. отличался «большой подвижностью, общительностью, недостатком чувства дистанции в отношении со взрослыми».

Для него были характерны «вспышки раздражения и гнева, особенно в случаях сильного противодействия, неудачи. На замечания и укоры отвечает недовольством, даже грубостью». Учителя обращали внимание на то, что И. порой был слишком веселым после перемены, а иногда очень раздражительным. Он не скрывал, что принимает гашиш и проявляет интерес к его действию на организм.

В школу носил рюкзак с изображением листьев конопли, специально искал в магазинах, на рынке одежду (рубашки, толстовки, джинсы) с символикой наркотика. Если не находил такой, то покупал нашивки, аппликации с изображением листьев конопли и прикреплял их к куртке, джинсам. В этой одежде ходил в школу. Сделал пирсинг, самостоятельно выбрал серьгу с изображением листа конопли.

Приносил сигареты с коноплей в школу, курил их на переменах, делая по 6—8 затяжек. Не скрывал, что употребляет «не простые сигареты». Предлагал пробовать курить их другим учащимся, что стало известно учителям. Администрация школы выступила с ходатайством о переводе И. в вечернюю школу. С ноября 2005 г. И. продолжил обучение в 8-м классе вечерней сменной школы.

Из характеристики школы стало известно, что он «проявил себя как ученик со средними способностями. К учебе относился избирательно. Был раздражителен, вспыльчив, импульсивен, агрессивен. Чувства и эмоции не контролировал, обнаруживал склонность к рискованным поступкам, отличался повышенной возбудимостью, конфликтностью.

Для него свойственны резкость и стремительность движений, яркая выраженность эмоциональных переживаний. Отмечались общительность, широкий круг знакомств. Предпочитал компании сверстников, стремился ими командовать. У него обычно хорошее настроение. Характерны при сильном противодействии, возможных неудачах вспышки гнева и раздражения. На замечания и укоры порой отвечал грубостью».

В ноябре 2005 г. при медицинском освидетельствовании был вновь констатирован положительный результат на каннабиноиды. От помощи в наркологическом диспансере отказался. Курил коноплю практически ежедневно, если не имел такой возможности, был очень раздражительным — «всё бесило и все бесили».

Использовал новые способы потребления наркотика путем его ингаляций через самодельный кальян («бульбулятор»). Считал такой вариант более экономным. Изготовлял «бульбулятор» самостоятельно. Стал курить коноплю дома, когда оставался один.

Для экономии наркотика — с друзьями в автомобилях с закрытыми стеклами («накуривали машину»). В тот период начал искать информацию о конопле в журналах и на сайтах в сети Интернет. Особый интерес проявлял к анекдотам, которые описывали поведение потребителей конопли и разные степени опьянения этим наркотиком. Искал изображения растения конопли, охотно их рассматривал.

Предпочтение отдавал фотографиям, а не рисункам («когда нарисовано — это не то... не прет»). Охотно делился новыми сведениями о конопле со знакомыми и одноклассниками, рассказывал анекдоты о наркотике. Заметил, что после того, как «анекдот расскажешь и посмеешься, то легче становится», «часть желания уходит». Если не имел возможности покурить коноплю, то «думал о ней», вспоминал о том, что переживал в опьянении.

Сосредоточиваясь на этих мыслях и воспоминаниях, рисовал листья конопли, делал надписи сленговых названий наркотика в своих школьных тетрадях. Читал об истории приобщения людей в разных странах к потреблению конопли, о том, какие названия имеет этот наркотик в разных странах.

Особо интересовался творчеством музыкантов, которые не скрывали потребления конопли. Собирал песни со словами о конопле, охотно слушал их сам, делился с друзьями. Систематически пропускал занятия в школе, много времени уходило на поиск денег для приобретения наркотика. Пытался работать на строительных объектах, выполнял подсобную работу.

Все заработанные деньги тратил на покупку конопли. Из-за пропусков занятий в школе был переведен на обучение в форме экстерната. В июне 2006 г. закончил 8 классов вечерней сменной школы с оценками «3» по всем предметам. В тот период употреблял коноплю ежедневно до 3-4 сигарет за сутки. В опьянении испытывал очень приятные переживания радости, легкости во всем теле, «удовольствия от всего». Курил коноплю в одиночку, дома, даже не запираясь в своей комнате.

Не скрывал от родственников употребления наркотика, на любую их попытку противодействовать этому реагировал криком, иногда применял к бабушке физическую силу, по поводу чего она обращалась в милицию. Чтобы избежать конфликтов и «проблем с милицией», И. уходил курить на чердак дома, где жил, или поднимался на крыши многоэтажных домов. В опьянении предпочитал находиться в одиночестве и покое, «чтобы никто не трогал».

Ощущал тепло, которое было во всем теле, нравилось смотреть на город с высоты: дома и улицы воспринимались необычно яркими, четкими, «будто они совсем близко». После 3—4 сигарет с коноплей испытывал «чувство полета, будто проваливался вниз, летел к земле».

Желание покурить коноплю снова возникало спустя 1—1,5 ч воздержания. Если не мог это сделать, злился, «выходил из себя». Постоянно думал о наркотике, искал способы найти денег для его покупки. В августе 2006 г., находясь в квартире знакомой, похитил деньги в сумме 5 тыс. руб. По данному факту было заведено уголовное дело и назначена амбулаторная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза.

Соматическое состояние

Нормостенического телосложения, удовлетворительного питания. Кожные покровы и видимые слизистые обычной окраски и влажности. Следы давних поверхностно расположенных царапин на коже левого предплечья. Пирсинг в левом ухе (в отверстие вставлена серьга с изображением ярко-зеленого листа конопли на черном фоне).

Периферические лимфоузлы не пальпируются. Ритм дыхания правильный. Частота дыхательных движений 12 в минуту. Тоны сердца ритмичные, пульс 78 в минуту, удовлетворительного наполнения и напряжения. Кровяное давление 110/65 мм рт. ст. Живот участвует в акте дыхания всеми отделами, при пальпации безболезненный.

При упоминании о курении конопли появились интенсивная гиперемия кожи лица, шеи, сухость во рту, учащение пульса до 100 в минуту.

Неврологическое состояние

Лицо симметричное, зрачки округлой формы, величина зрачков соответствует освещению в помещении. Реакция зрачков на свет живая. Язык при высовывании располагается по средней линии. Сухожильные рефлексы симметричные. Парезов, параличей не выявлено. Мышечный тонус в норме. В позе Ромберга неустойчив.

Отмечается мелкий тремор сомкнутых век. Пальценосовую пробу выполняет правильно. Походка не нарушена. После разговора о курении конопли усилился тремор сомкнутых век, появился тремор языка и пальцев вытянутых вперед рук, неуверенно выполнял пальценосовую пробу.

Психическое состояние

На обследование явился с рюкзаком, на котором изображено несколько листьев конопли и сделана надпись «все идет по плану». Аналогичный рисунок ярко-зеленых листьев конопли был на «напульснике», находящемся на нижней трети левого предплечья. Беседу начал настороженно.

Явно наблюдал за развитием ситуации, отслеживал и оценивал происходящее. Заметно реагировал на высказывания, мимику, интонацию собеседника. Проявил предельную избирательность при сообщении информации о себе. Не желая отвечать на неприятные вопросы, часто использовал фразу: «А вам это не надо знать».

Категорически отказался от обсуждения ситуации в семье. В ходе беседы проявил недостаточную общую осведомленность, не смог назвать дат значимых событий истории нашей страны. Грубо ответил: «А зачем мне нужно знать, когда была эта война с немцами? Меня это не интересует!» Настроение И. на протяжении всего обследования было нестабильным.

Он временами замолкал, отворачивался или раздражался, дерзил, повышал тон голоса. Замечания и просьбы вести себя спокойнее игнорировал. Жалоб на состояние здоровья не предъявлял. Утверждал, что ведет себя «как все», некритически оценивал отклонения своего поведения как в прошлом, так и в настоящем. Заявил, что не видит ничего плохого в употреблении конопли, активно оправдывал свое поведение.

Подчеркивал, что «ее сейчас курят все. Нет такого человека, который не попробовал хотя бы один раз». С удивлением задал вопрос врачу: «А разве вы ни разу не курили?» Получив отрицательный ответ, посочувствовал: «Вы многое потеряли».

Упоминание о конопле повышало у И. настроение, которое не изменялось на протяжении всего разговора на тему о наркотике. О проявлениях зависимости от конопли говорил без смущения, подробно описывал переживания в опьянении. Проявил крайне низкую критичность к своей зависимости от конопли, в качестве самозащиты использовал миф о ее безвредности. Часто повторял: «Ну и что? Это же легкий наркотик».

Высказывал инициативу целесообразности дискуссии о легализации марихуаны в России, заявлял при этом, что «в Голландии все курят, и ничего». Сообщил о мечте поехать туда «хотя бы просто посмотреть и немного пожить». Речь изобиловала сленговыми названиями конопли, приспособлений для употребления наркотика («буль», «булик», «сухой», «мокрый»).

Их упоминание сопровождалось громким смехом, иногда хохотом. На вопросы, касающиеся употребления наркотика, И. отвечал громко, активно жестикулируя. Был суетлив, делал много ненужных движений — потирал ладони, перебирал пальцами, теребил края одежды, прикасался к губам, носу.

Упоминание о наркотике вызвало благодушное настроение у И. Проникшись доверием к врачу, он предложил послушать звонок своего мобильного телефона — «смех бешеной коровы». «Она конопли недавно покурила», — с громким хохотом сообщил И.

Продемонстрировав затем заставку в своем мобильном телефоне в виде изображения ярко-зеленого листа конопли на черном фоне, утвердительно сказал: «Правда, красиво». При рассказе о курении конопли был многословен, отмечалось ускорение темпа мышления. На вопросы отвечал быстро, без раздумий.

Активно обсуждал тему употребления конопли, не стеснялся длительного опыта наркотизации, не опасался формирования у врача негативного отношения к нему. Сообщил, что «готов говорить об этом долго», так как даже разговоры о конопле повышают настроение. «О ней даже поговорить приятно». Со слов И., повышение настроения вызывали у него прослушивание песен, рассказы знакомым анекдотов о конопле. «Посмеешься, и уже легче на душе становится».

Рассказал о том, что наркотик ему «даже снится», во сне «курил косяк, дул через будь». В высказываниях И. демонстративно игнорировал знакомые ему нормы поведения и законы. Часто повторял: «Ну и что, что всем запрещено. Мне можно!» Сообщил, что носит вещи с изображениями конопли для того, чтобы «меня можно было узнать».

Утверждал, что это своего рода опознавательный знак среди ребят, «своего человека можно увидеть». Поведение подростка в процессе обследования менялось. Благодушие, спокойствие и доброжелательность, проявлявшиеся при разговоре о конопле, резко сменялись грубостью, дерзостью, если разговор заходил о негативных проявлениях его поведения.

На порицание, критические замечания И. реагировал всплеском гнева, в проявлениях неудовольствия был демонстративен, несколько театрален. Высказал негативные оценочные суждения в адрес всех, кто когда-либо порицал его за потребление наркотика. Не смог рассказать о планах на ближайшее будущее.

С наркоманическим юмором сообщил: «Какие еще планы, когда у меня есть план». Утверждал, что не намерен получать какую-либо профессию: «А мне и так хорошо. Зачем еще работать?»

Заключение по результатам экспериментально-психологического обследования. Выявлены признаки формирующегося возбудимого варианта личностно-аномального патопсихологического симптомокомплекса.

У И. диагностирована акцентуация личности по возбудимому и демонстративному типам, что отражает снижение контроля над проявлением негативных эмоций и чувств, трудности адаптации к регламентации поведения, склонность к активному противодействию внешним ограничениям, в том числе нормам морали и законам.

Отчетливы личностные изменения, связанные с зависимостью от конопли, в виде реакций группирования на основе совместного поиска и приема наркотика и отсутствия критичности по отношению к симптомам гашишной наркомании.

Катамнез

Был осужден к 1,5 года лишения свободы, отбывал наказание в исправительной колонии для несовершеннолетних.

После возвращения домой (мать к этому времени уехала в другой город) продолжил обучение в 11-м классе вечерней сменной школы. Часто приходил в школу, но уроков не посещал. Приносил с собой коноплю, предлагал учащимся, подробно рассказывая о проявлениях опьянения.

Согласно сведениям учителей, вымогал деньги у учащихся, угрожал им физической расправой. Приводил в школу друзей, с которыми отбывал наказание, вместе с ними избивал «жертв», выследив их после занятий. Продолжал употреблять коноплю ежедневно.

В течение 2008 г. неоднократно задерживался сотрудниками милиции, трижды привлекался к административной ответственности по статье 6.9 КоАП РФ. По достижении 18 лет в октябре 2008 г. был досрочно выпущен из школы.

Нигде не работал, деньги на развлечения и покупку наркотика требовал у бабушки под угрозой физической расправы.

Обсуждение

Приведенное наблюдение иллюстрирует развитие у подростка гашишной наркомании. Такую диагностическую оценку подтверждают синдромы измененной реактивности организма на действие наркотика, патологического влечения к наркотику и изменений личности. Формированию гашишной наркомании у И. способствовала совокупность психологических, социальных и биологических факторов. На фоне хронической психотравмирующей ситуации, сложившейся в семье, и неправильного воспитания у И. закреплялись личностные реакции протеста и отказа, черты повышенной возбудимости.

В поведении с дошкольного возраста это проявлялось склонностью к раздражению и гневу, которые были явно неадекватны силе внешнего воздействия. Указанные реакции сопровождались агрессивными действиями, направленными на сверстников. Попытки бабушки оказать влияние на становление личности подростка были безуспешными, поскольку присутствовала гипопротекция матери.

Для И. характерны и рано сформировавшееся оппозиционное отношение к воспитанию, проявление реакций группирования. С младшего школьного возраста он общался с подростками с делинквентным и аддиктивным поведением. И. рано приобщился к курению табака. В возрасте 12 лет отмечены первые эпизоды употребления наркотика, чему способствовали отсутствие постоянных увлечений и занятий, фактическая безнадзорность.

Столь раннее приобщение к конопле обусловило злокачественное течение наркомании, формирование медицинских и социальных последствий заболевания. Заслуживают внимания особенности мотивации на этапе эпизодического употребления конопли — стремление к подражанию подросткам, уже имевшим опыт ее приема.

Начало курения конопли носило групповой характер. И. сделал несколько затяжек сигареты с коноплей, которую «пустили по кругу». Первые пробы наркотика сопровождались защитными реакциями в виде першения в горле, кашля, тревоги. Длительность употребления конопли до развития наркомании у И. составила около 1 года.

За это время отмечены первоначально угасание, а затем полное исчезновение защитных реакций, рост толерантности и изменение формы опьянения (симптомы синдрома измененной реактивности организма на действие наркотика). Уже на начальном этапе потребления конопли И. испытывал в опьянении позитивное изменение настроения, дереализационные проявления, вызывающие у него интерес.

Переход к систематическому употреблению конопли в анализируемом случае был определен его выраженным эйфоризирующим действием. В картине наркотического опьянения доминировала эйфория, которая оценивалась подростком как чрезвычайно приятное состояние. Оно успокаивало и позволяло отвлечься от проблем в школе и конфликтов дома.

Необходимо отметить, что подросток в компании пробовал пить и пиво, однако систематически его не употреблял из-за того, что опьянение пивом сопровождалось не только повышением настроения, но и расслабленностью, что было непривлекательным для него. Доминирование эйфории в картине гашишного опьянения у И. обусловило быстрое формирование патологического влечения к наркотику.

Постинтоксикационные нарушения в этот период характеризовались эмоциональной лабильностью, раздражительностью. В связи с тем что для И. эти особенности были присущи и ранее, родственники не проявили необходимой настороженности и фактически начальный этап формирования гашишной наркомании выпал из поля их зрения.

Для этого этапа характерен быстрый переход к систематическому употреблению наркотика — с начала 1 раз в 2—3 нед, затем до 3-5 раз в неделю. Наряду с увеличением частоты приема конопли существенно выросла толерантность: от трех затяжек до 2—3, а затем 4 сигарет с коноплей в сутки.

Отмечалось увеличение времени опьянения с 30—40 мин до 1—2 ч и времени сохранения постинтоксикационных нарушений до 2—3 сут. Стержневым проявлением гашишной наркомании у подростка является синдром патологического влечения к наркотику. Его структура включала поведенческие, аффективные, идеаторные и соматовегетативные симптомы.

Необходимо отметить, что они имели существенные отличия от таковых, описанных в предыдущем наблюдении. В анализируемом случае в структуре синдрома патологического влечения (СПВ) к конопле наиболее ярко представлены поведенческие проявления.

Среди них стремление к посещению мест приема конопли, инициирование встреч с друзьями с целью приобретения наркотика или обмена информацией о ней, поиск сайтов в сети Интернет для получения сведений о конопле, общение с ее потребителями в Интернете. Целый блок поведенческих симптомов связан с мобильным телефоном.

Подросток использовал картинку наркотика как заставку, громкий хохот в качестве звонка мобильного телефона. Поведенческим проявлением СПВ была выраженная суетливость и неусидчивость при упоминании о наркотике, стремление к приобщению других лиц к потреблению конопли, пропуски занятий и нарушение дисциплины в школе, провоцирование конфликтов с членами семьи.

Среди аффективных симптомов отчетливо проявлялись существенное оживление эмоций, повышение тона голоса, выраженная жестикуляция при упоминании о конопле, громкий хохот при рассказе об опьянении наркотиком.

Отсутствие конопли, невозможность ее употребления сопровождались повышенной раздражительностью, гневливостью, нарастанием конфликтности и вспышками агрессии по отношению к окружающим. Идеаторные компоненты СПВ представлены мыслями о конопле, которые периодически появлялись у И., стремлением беседовать на темы о конопле, провоцированием дискуссии для обсуждения необходимости легализации марихуаны.

Сновидения приготовления к потреблению наркотика (изготовление «косяка», сооружение самодельного кальяна) и переживание во сне эйфории в опьянении, ускорение темпа мышления и многословие при обсуждении тем, связанных с приемом конопли, также были идеаторными проявлениями СПВ.

Соматовегетативные симптомы представлены тахикардией до 100 уд/мин, сухостью слизистой ротовой полости и губ, облизыванием слизистой губ, интенсивной гиперемией кожи лица, шеи, усилением тремора сомкнутых век, тремором языка и пальцев вытянутых вперед рук. Проявление перечисленных симптомов связано с затрагиванием в беседе с подростком тем, связанных с приемом конопли.

Изменения личности, сопровождающие развитие гашишной наркомании, выражались в усугублении преморбидных особенностей, раннем развитии асоциальной направленности личности, многократном совершении уголовно наказуемых деяний, повлекших наказание в виде изоляции. Здесь, как и в предыдущем наблюдении, отчетливо прослеживалась связь между мотивацией преступного поведения и необходимостью поиска денег с целью удовлетворения патологического влечения к приему психоактивного вещества.

Причем в ананизируемом случае первый опыт асоциального поведения проявился в виде совершения краж денег из дома. В дальнейшем у И. расширился спектр противоправного поведения за счет совершения грабежей, вымогательства денег у сверстников, младших по возрасту и даже у бабушки под угрозой физической расправы.

Наличие личностных изменений подтверждали результаты экспериментально-психологического обследования. В качестве личностных изменений следует рассматривать специфическую трансформацию интересов подростка: прослушивание песен с тематикой действия наркотика; поиск информации о творчестве музыкантов, употребляющих коноплю, и анекдотов о наркотике; покупку и использование одежды с изображением наркотика; коллекционирование аксессуаров с символикой наркотика (напульсники, серьги).

Результаты катамнестического наблюдения свидетельствовали о существенном прогрессировании личностных изменений, снижении контроля над проявлениями эмоций и чувств. В структуре потребностей преобладали естественные потребности, связанные с удовлетворением патологического влечения к приему гашиша. При этом у И. отсутствовала критичность по отношению к негативным индивидуально-личностным особенностям.

Таким образом, преморбидные черты характера И., негативные социальные установки, фактическая безнадзорность, неблагоприятное микросоциальное окружение способствовали активно-прогредиентному типу течения гашишной наркомании. Прогрессирование изменений личности, формирование устойчивой асоциальной направленности быстро привело к нарушению социальной адаптации и изоляции.

Приводим наблюдение, характеризующее клинико-динамические особенности пивного алкоголизма, осложненного гашишной наркоманией.

Погосов А.В., Аносова Е.В.

Опубликовал Константин Моканов